Кровь, магнолии и честь - Ярослав Бабкин

Почти год назад Гай уже бывал здесь. Тогда он был наивен и восторжен в ожидании приключений. С тех пор он слегка поумнел и приобрёл «суровый западный вид», выражавшийся в неумытом обветренном лице, выгоревшей на солнце шевелюре и насквозь пропылённой одежде, безнадёжно вышедшей из моды лет пять назад.

Именно оттого первым делом он посетил баню, цирюльню и портного, приложив все мыслимые усилия к полному и безоговорочному уничтожению любой «западности» в собственной персоне. И в персоне Гвейд, кстати, тоже. Та, поначалу, возражала, но Гай был настойчив.

– Мы цивилизованные люди, Гвейд, – решительно заявил он, – и выглядеть мы должны соответственно. Как образованные, воспитанные и достойные граждане, а не пара беглых каторжников. Мы приехали в приличное и культурное место. Приехали по делам и от имени нашего города. Мы не собираемся никого грабить и убивать, и благовоспитанные жители не должны от нас шарахаться, хватаясь за кошельки и револьверы.

И с этими словами он вручил девушку упитанной и деловитой модистке. Гвейд достаточно быстро вошла во вкус и перестала бурчать о том, что она не собирается быть похожей на всяких сомнительных девиц из ещё более сомнительных заведений…

Её внушительный рост (Гай был на пару пальцев ниже) вызвал некоторые сложности, но призванные хозяйкой ателье хихикающие темнокожие портнихи легко и непринуждённо надставили, добавили и подогнали всё к необходимым параметрам. Вернувшись из соседнего, мужского, заведения Гай не мог не признать, что результат превзошёл все ожидания. Гвейд выглядела превосходно и решительно не напоминала «сомнительных девиц».

– У вас довольно… необычные волосы. И лицо, – заметила модистка, – вы шемеканка?

– Нет, мой отец из Гамбрии, – уточнила Гвейд с лёгким подозрением в голосе.

– Гамбриец? Хмм… – модистка оглядела клиентку с ног до головы, – тогда, боюсь, ваша мать…

– Да. Она туземка… – вызывающе сообщила Гвейд.

Темнокожие портнихи зашушукались. Хозяйка вздохнула.

– В этом городе вам будет разумнее лишний раз об этом не вспоминать. Ни про отца, ни, тем более, про мать. Куда практичнее выдавать себе за шемеканку. За местную креолку вы, боюсь, сойти не сможете из-за отсутствия шарма, акцента и нужных знаний.

– Я благодарна вам за работу, и оплатила её до последней лепты, кстати, но, пожалуйста, оградите меня от ваших советов! – огрызнулась Гвейд.

– Зря. Умный совет всегда к пользе. Тем более даром… – лишь пожала плечами модистка.

Они вышли на улицу и Гай, как много более опытный в городской и цивилизованной жизни, не смог удержаться от замечания.

– Гвейд, ради всего святого, не веди себя как старшина префектуры с окраинного Запада…

– А кто я по-твоему есть?

– Ты благородная дама. Красивая, умная и обаятельная. Нет, честное слово, обаятельная. Когда не пытаешься изображать полицейского. Ты здесь не на службе.

– Хорошо, – она вздохнула, – так и быть, я постараюсь обаять этот город…

Город, надо сказать, того стоил. Новый Аврелианк располагался у самого моря, при впадении Уолайпы. Это была не самая большая река континента, но самая важная. По ней и её притокам шли важнейшие речные пути – на восток по Фалабами, на северо-восток по самой Уолайпе и на север, по Ируке. До строительства железных дорог эта речная система была единственным связующим звеном для всей восточной части континента. Хотя сейчас роль ключевого центра освоения Запада и начала смещаться к северу – в Каренфу, к стоявшему на слиянии Уолайпы и Ируки Фантару, Новый Аврелианк по-прежнему оставался морскими воротами центра и юга, что обеспечивало ему положение второго по величине и значению города на континенте. И первого – по роскоши и стилю.

И это чувствовалось. Гай едва ли не с умилением разглядывал аккуратно посыпанные гравием и цветным песком улицы, у которых были, страшно сказать, даже настоящие тротуары из каменных плит. Белоснежные домики в колониальном стиле с ажурными верандами прятались в сени высоких разлапистых деревьев с гладкой белой корой, делавшей стволы и ветви похожими на выбеленную временем кость, за изгородями темнели издающие дурманящий аромат кусты магнолий, а у входов стражами высились похожие на чешуйчатые тумбочки бенеттиты, увенчанные султанами иссиня-зелёноватых жёстких перистых листьев и утыканные странными, пахнущими смолой, цветками.

Ему подумалось, что прошлый раз город показался ему и вполовину не таким роскошным. Скорее серым, пыльным и шумным. Видимо за год Новый Аврелианк сильно похорошел. Или Гай прилично одичал в своём крошечном городке, затерянном в полусотне миль от ближайшего жилья.

По улицам медленно катились элегантные коляски, а вдоль тротуаров фланировали дамы в роскошных одеждах пастельных оттенков и солидные господа в светлых костюмах и обширных шляпах. В другой обстановке Гай мог бы счесть их солидность несколько вызывающей. Все эти огромные, словно паровозные гайки, золотые перстни, малиновые жилеты, перехваченные часовыми цепочками, да нет, целыми часовыми цепями, в палец толщиной. Или их обязательные трости из чёрного, красного или розового дерева с огромными металлическими набалдашниками, напоминавшими Гаю какое-то устрашающее средневековое оружие. Однако он достаточно разомлел от чувства возвращения в цивилизацию, чтобы вовсе не обращать внимание на подобные мелочи.

Однако дело есть дело, и они направили свои стопы к конторе Центральной Телеграфной Компании. Та располагалась на краю одного из центральных бульваров в эффектном белом особняке с буро-рыжей черепичной крышей, с обязательными бенеттитами и выстриженными до бархатности крошечными газончиками по обеим сторонам посыпанной красным песком дорожки.

Хотя лето ещё толком не началось, к полудню на улице становилось жарко. Особенно в столь тщательно подобранном как у Гая костюме. Он даже пожалел, что не согласился, когда портной предлагал ему более смелый и лёгкий фасон. К счастью, в здании конторы царили тень и прохлада.

Швейцар, обладавший узким как топор лицом абсолютно чёрного цвета, поклонился, принял визитку, в роли которой выступала фирменная карточка компании с написанным от руки именем и должностью Гая, смерил опытным взглядом Гвейд и вежливо уточнил.

– Я отнесу карточку секретарю, господин мастер-телеграфист. Он вас вызовет. А ваша женщина может пока подождать здесь.

Гвейд вздрогнула.

– Она не моя женщина, – разъяснил Гай бестолковому швейцару, невесть что себе подумавшему о его спутнице, – она совершенно самостоятельна дама, приехавшая сюда по делам… И она пройдёт со мной наверх.

– Как скажете, господин мастер-телеграфист, – всё также невозмутимо произнёс швейцар, отвешивая Гвейд лёгкий поклон.

Они поднялись на второй этаж и устроились в приёмной. Начальник телеграфа затерянного на самом краю обитаемого мира городка определённо был не самой заметной фигурой в иерархии компании, так что ждать пришлось долго. Гвейд слегка нервничала.

– Что этот идиот себе вообразил? – тихо кипятилась она, – за кого он меня вообще принял?

У Гая были на этот счёт некоторые предположения, но он счёл за лучшее их не озвучивать. Его больше удивляло почему. Платье Гвейд было весьма благопристойным, даже строгим, держалась она отлично, как прирождённая благородная дама. Что же заставило швейцара предположить такое? Насколько Гай мог судить по его невозмутимому, словно вырубленному из обсидиана, лицу, тот был немолод и опытен. И при своей работе определённо должен был хорошо разбираться в людях. Что же с Гвейд было не так?

– Думаю это не продлится долго, – решил он отвлечь её, – а потом мы посмотрим, что там хотел заказать Муммий…

Тут секретарь, наконец, вызвал его в кабинет и началась официальная часть.

Сначала Гай сделал подробный, обстоятельный и до зевоты нудный доклад о работе телеграфа, предоставив собственноручное составленные таблицы и нарисованные графики. Выслушавший его чиновник покивал и сообщил несколько очевидных истин о том, что основные усилия по развитию и прокладке телеграфных линий впредь будут направлены на юг.

– Мы не намерены закрывать телеграф в Остроге-на-Альвазе. Пока. Тем не менее компания вынуждена пересмотреть размеры финансирования в связи с изменившимися… – и так далее и в том же духе.

Краткая суть последовавших десятиминутных рассуждений свелась к тому, что компания настаивает на увольнении Тальстин и урезании расходов на сменные провода и бумажную ленту вдвое.

– Но вы даже не представляете, что там творится зимой, провода и так обрывает чуть ли не ежедневно, – не сдержался Гай, – если нам ещё и придётся использовать более тонкие…

– Или менять их реже. Уверен на некоторых участках вам пришлось заменить их более одного раза. Это хороший путь экономии.